*Тонкая фигура в чёрно-коричневом мчалась по ночному шоссе на новеньком серебристом  мотоцикле со скоростью 230 километров в час. Четырехцилиндровый двигатель с объемом в 900 кубических сантиметров работал на удивление тихо, мотоцикл серебряной стрелой летел вперед, разрывая горячий воздух первого осеннего вечера сентября; свет мощной фары сверлил сумерки, изредка выхватывая в свой прицел белые точки ночных мотылей и, светящиеся холодным отраженным светом, дорожные знаки. На редких патрульных постах, мимо которых он проносился, его изумленно провожали взглядом не успевая ни выбежать и махнуть жезлом, ни запомнить номерные знаки. Пожалуй даже телепаты Альянса не смогли бы успеть уловить и зафиксировать его эманации, а полукровки, служившие в полиции - тем паче…  За последний час трасса опустела, только изредка ему попадались одинокие встречные автомобили и рука сама привычно переключала свет с дальнего на ближний и обратно. Аэрис ни о чем не думал. Пустота в его душе не действовала ему на нервы, а скорее успокаивала. Он очень мало помнил о своём детстве и подростковом возрасте, этот период всплывал в памяти как это эпизодами,  и это часто угнетало юношу.
  Вдруг новая вспышка в  голове заставила его резко  притормозить у окраины южного сектора города и сжать виски.  На миг  Аэрису опять представилась сцена в лаборатории, когда гигантского роста обидчик предъявил ему сумасбродные обвинения в сочувствии вервольфам Рейха и призрачное видение смерти матери.*

   - Зачем я так вспылил там, в лаборатории? Стоило ли демонстрировать свои эмоции при отце? Как никак доктор Кросс воспитывал меня с детства и мечтал сотворить меня таковым, каким я стал…
       Да, он действительно почувствовал себя виноватым.  Он устал от своего состояния. И вновь вскочив и взявшись за руль, он понёсся по трассе, которую так любил; Аэрис получал огромное удовольствие от езды в потёмках, когда дорога пуста, когда можно просто лететь по разделительной полосе; когда нет звуков, только тихо урчит мотор, словно  дружелюбный зверь и в такт ему свистит ветер. За ночь можно было съездить на побережье свободного Альянса, выкупаться и вернуться назад тогда, когда солнце только-только начинает подыматься над землей, когда его лучи начинают ласково облизывать верхушки самых высоких деревьев и играть бликами на хромированной приборной панели мотоцикла, когда слышно робкое пение просыпающихся птиц и когда пар подымается от не успевшей остыть за ночь, земли… Да что море… Можно было просто ехать, куда глаза глядят, не запоминая дороги, зная, что все равно компас в голове приведет домой не раньше и не позже начала нового дня… Чуть наклонившись, мотоцикл легко ушел немного вправо от центра… Столбики тянулись километра на полтора, меньше минуты нужно, чтобы они остались позади; ему не нужно было их видеть, он столько раз ездил по этой дороге, что мог бы проехать ее с закрытыми глазами… "В кафе бы, надо подкрепиться. И ещё бы куда, чтоб развеять окончательно неприятные думы."